ЛЮБОВЬ ОРЛОВА - мегазвезда советского Голливуда
Наталья Кишиневская 2007-н.в.
Copyright © 2007 Sally Morgan
"И если правда, что человек жив, пока о нем помнят, то она была, есть и будет - наша Орлова!" (с) - народная артистка СССР Ия Саввина
- 1902 - 1926
- 1926 - 1933
- Дополнительно: Музыкальная студия Вл. Немировича-Данченко
- 1933 - 1941
- 1941 - 1947
- 1947 - 1960
- 1960 - 1975
1902-1926 - ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ
Родилась она 16 января 1902 года (по новому стилю – 29 января) в подмосковном Звенигороде, в семье потомственных дворян Орловых – Петра Федоровича и Евгении Николаевны, урожденной Сухотиной.
Будучи младшей из двух дочерей, Любочка, как всю жизнь звали ее друзья и знакомые, унаследовала внешность отца и характер матери: она была голубоглазой шатенкой, с сильным, несколько «в себе» замкнутым характером, с огромным трудолюбием и упорством. Петр Федорович служил по военному ведомству, был награжден царскими орденами и медалями – Св. Анны, Св. Владимира, наградным оружием; много позже его знаменитая дочь тщательно обрежет его фото, чтобы, не дай Бог, не увидели, не высмотрели «это наградное, с золотом»…Советская страна не терпела в своих рядах «мелкобуржуазную интеллигенцию», успешно способствуя ее массовой эмиграции в начале двадцатых, а тех, кто «не успел», позже, не менее успешно, сгноила во чреве ГУЛАГа.
Матушка, Евгения Николаевна, была дочерью князя Сухотина, у нее было 12 братьев и сестер. Об их судьбе достоверно почти ничего не известно. Брат отца, Михаил Александрович Сухотин, был женат на старшей дочери писателя Льва Николаевича Толстого, Татьяне Львовне – вот откуда появилась у 6-летней Любочки книжечка «Кавказский пленник» с дарственной надписью: «Любочке – Л.Толстой». Семья была артистичной, музыкальной, родители дружили с Шаляпиным, а сестры Орловы были гимназическими подружками дочерей великого певца. Дважды в год Федор Иванович устраивал в своем особняке на Кудринской площади на Новинском бульваре утренники-спектакли с участием всех детей друзей и знакомых.
Об одном из спектаклей известно и по сей день, это был «Грибной переполох», в котором Любочка исполняла роль Редьки. Известность спектакля объясняется тем, что в его создании участвовали отнюдь не детские силы: задник сцены, к примеру, расписывал сам Б. Кустодиев, а костюмы всем маленьким артистам пошила знаменитая Н. Ламанова (известная московская модельер, впоследствии обшивавшая уже ставшую не менее знаменитой Любовь Орлову). Спектакль играли не только в доме Шаляпина, он был своеобразным «гастрольным» – его часто приглашали показывать во многие знаменитые дома того времени…
После окончания спектакля Федор Иванович по очереди поднимал и целовал всех детей: «Ах, Любашка! Ты будешь бааааальшой артисткой!» - Обрадованная девочка подбежала к матери: «Мамочка! Я буду баааальшой артисткой, и буду возить тебя в баааальшой карете!». Забегая вперед, скажу, что дочь сдержала свое слово: в самом начале войны, уезжая в эвакуацию в Уфу, уже очень пожилая Евгения Николаевна, впервые в жизни летевшая самолетом, произнесла: «Вот и сдержала Любаша свое слово – прокатила меня в бааальшой карете». Школьные (гимназические) годы Орловой прошли в самом центре старой Москвы. Да и вся ее последующая жизнь была связана с ним. Она окончила музыкальную школу и в 1919-1920 г.г. поступила на первый курс Московской консерватории по классу рояля: родители видели в ней профессиональную пианистку.
Старшая, Нонна, музицировала на скрипке, но…
Революция победившего Октября в одночасье поломала привычный, уютно-спокойный ритм жизни. Разруха и голод, страх перед непонятным будущим и перед тем, чтобы «не отобрали, не выгнали, не увели», поселился а душах задолго до зловещего 37-го. «Видишь, Женечка, как хорошо, что я проиграл в карты те три имения, - говаривал Петр Федорович обожаемой жене, комментируя всеобщий хаос того времени. – Их бы сейчас все равно отобрали…» Ах, только бы «не высмотрели, не заметили» наградное, с золотом!..
Окончить консерваторию Орловой так и не удалось: семье не хватало средств к существованию, сестра к тому времени успела выйти замуж, родить дочь и целиком оказаться в рутине всепоглощающего домашнего быта. Тоненькая, хрупкая, «раевская» Нонночка с профилем итальянской мадонны, вынуждена была сидеть дома, и в ожидании мужа, варить «бесконечные, жирные щи»…Этот брак не был счастливым.
Этот брак был глубоко несчастным. Он компенсировался впоследствии изумительным, добрым и гостеприимным характером Нонны Петровны, дом которой, казалось, всегда был полон друзей и знакомых. Она умела дарить людям радость просто так, от чистого сердца, рядом с ней хотелось постоять, отдышаться, успокоиться.
Они были совсем непохожи, эти две внешне совершенно разные сестры. И - они были так похожи внутренне…Той утонченной, тихой и незаметной интеллигентностью, что заставляет вас держать невидимую дистанцию, исключающую всякую фамильярность и панибратство. Величие как раз и состоит в этом умении быть простым в общении, не опускаясь до всеобщего обыденного тыканья и фальшивого равенства. И – сострадание всему живому. Не жалость, а именно сострадание, осязаемым делом помогающее и цветку, и животному, и человеку, попавшему в беду. Может быть, в этом, как и в чувстве особой душевной порядочности, заключается секрет русской интеллигенции, который мы тщетно, вот уже сколько времени, пытаемся разгадать в тайне личности Любови Орловой.
…А пока сестры вынуждены были ездить из Москвы в Воскресенск, где у тетки, Любови Николаевны, была своя корова, и увозить обратно в Москву тяжелые, примерзающие к рукам на морозе, бидоны с молоком. Руки Орловой навсегда сохранили следы этого периода, и она будет всю жизнь тщательно скрывать их в кадре и на сцене. Несмотря ни на какие материальные и бытовые трудности, Любочка стремилась учиться и работать. Заработки тапера (аккомпаниатора во время показа немых кинофильмов) позволяли ей брать частные уроки пения, учиться танцам у знаменитой Франчески Беаты, постигать основы драматического искусства у педагога Е.С.Телешевой. Любочка уже мечтала о сцене, где она могла бы и петь, и танцевать.
Мечта осуществилась только в 1926 году: Орлову приняли хористкой в Музыкальный театр Немировича-Данченко.
-Но открыл эту актрису я, - вспоминал на 70-летии Григория Александрова Сергей Образцов, - 47 лет тому назад, я принял, как член комиссии, Любовь Петровну Орлову, Любу Орлову, в театр Немировича-Данченко. И она великолепно там играла. Я хочу напомнить Любе – мы вместе играли: я – Феликса, а она – Жоржетту, в спектакле «Соломенная шляпка». Она пела: «Феликс, я прошу Вас, не надо!» - а я пел: «Жоржетточка, я Вас молю!..»
Скромная труженица, незаметная хористка труппы, уже мечтавшая о славе Большой Роли, Орлова прежде всего была хорошенькой молодой женщиной, и ничто человеческое ей не было чуждо. В 1921 году она вышла замуж за высокопоставленного чиновника Наркомзема (сейчас – Минсельхоз), по некоторым данным, за замнаркома земледелия, Андрея Каспаровича Берзина, высокого, голубоглазого красавца-латыша, бывшего на 9 лет старше своей жены. Его природная сдержанность и интеллигентность пришлись по душе родителям Любочки, и они одобрили брак дочери. Берзина в семье любили. А он любил свою Любочку, безусловно принимая, как должное, ее планы и мечты о сцене. Но… «система» уже начала свою зловещую деятельность «по очистке рядов», в мясорубку которой Андрей Каспарович попадал так часто, что в прихожей квартиры в Колпачном всегда стоял наготове особый чемоданчик со всем необходимым.
Поздним вечером 1929-го, возвращаясь из театра, Любочка увидела, как от ее подъезда отъехал извозчик, на котором, как всегда, ровно и спокойно, сидел Берзин. Больше она его уже не увидела: к 1933 году, когда его ненадолго выпустили перед очередной и окончательной посадкой в 1938-ом, ему было уже не к кому возвращаться.
Закружившаяся в каскаде кадров жизнь обернулась совершенно неожиданным сюжетным ходом…
наверх
