Ничего подобного в постсоветской культуре еще не было: 100-летний юбилей Любови Орловой – “Гранд-дамы Сталинского салона”, “Золушки с Красной площади”, “Столбовой дворянки советского кино” и как только не называли ее в последнее время – отмечали целых две недели. От дня ее рождения по старому стилю, еще в январе, до 11 февраля, когда актриса появилась на свет по новому календарю. А если учесть, что последний фильм с юбиляршей, “Весна”, демонстрировался по ТВ 15 февраля, то орловский юбилей растянулся аж на две с половиной недели.

Казалось бы, за это время можно было окончательно разобраться в завале былей и небылиц, которые нагородила о себе сама актриса и всячески способствовавший этому Г. Александров. Но в основном, конечно, все, кто положил немало сил и труда, чтобы “осветить” жизненный и творческий путь великой актрисы в последние годы. Ан нет! Опять – за исключением редких правдивых деталей – нагромождение несуразиц, исключающих друг друга сведений, заведомо ложных “откровений”.

НЕ 40, а 25

Вот журнал “МК-Бульвар”... Уже на заглавном развороте его внушительного материала об актрисе – крупная визуальная ошибка. На одной стороне разворота, думая, видимо, что такой очаровательной Орлова могла быть только в первом своем фильме “Веселые ребята”, журнал помещает фото ее “Никитиной” из “Весны”, на другом – фото из последнего фильма “Скворец и Лира”. И пишет: “Между этими фотографиями промежуток в 40 лет. Время, способное состарить любого. Только не Орлову!” Все правильно за исключением того, что промежуток между фотографиями не 40 лет, а 25. За которые при большом желании может “не состариться” не одна Орлова...

“НУ ЧТО ЖЕ, ДАРАГОЙ...”

Ну ладно бы визуальная ошибка: с кем не бывает... А вот ошибки в главке “Это любовь, а не порнография” уже не столь безобидны.

“Цирк” – как ни странно, тоже нелегко пробился на экраны страны – жалеет актрису “МК”, имея в виду сложности с “Веселыми ребятами”. Сначала в картине увидели разврат и порок. И не кто иной, как большой знаток этого предмета Лаврентий Павлович Берия.

“Ну что же, дарагой, – сказал Берия Большакову, тогдашнему министру кинематографии после просмотра, – все члены ЦК пришли к единодушному мнению. Эту ПОРНОГРАФИЮ нельзя показывать народу. А с вами – тобой и Александровым – я буду разбираться в своем ведомстве”.

Говорят, именно после этой встречи Большаков поседел... Оказывается, на Берию произвела огромное впечатление сцена, где народная артистка СССР (“народная” почему-то прописью. – Ю.С.), кавалер орденов Ленина и Красного Знамени, лауреат Сталинской премии... совершая непристойные телодвижения, танцует на пушке, одетая в коротенькое платьице с открытыми ногами, на которых вызывающе поблескивают эротичные колготки”. (Интересно, что эту версию, только без “любви” и “порнографии”, почти дословно повторил другой автор в газете “Гудок”.)

Тут сразу тысяча и одна ошибок. Во-первых, “Цирк” “пробился на экраны” без всяких вышестоящих возражений. Во-вторых, Лаврентий Павлович в мае 1936 года еще верховодил в Закавказье, а о Москве, куда он доберется через два года, только мечтал. А Ивана Григорьевича Большакова отделяло от киноминистерского кресла еще больше – четыре года. Тогда же, в 36-м, его занимал всячески потворствующий, кстати, Александрову Б. Шумяцкий. Репрессированный в 1938-м, он был ненадолго заменен С. Дукельским, после чего дошла наконец очередь до Большакова. И вовсе к тому времени не поседевшего ни на один волос, судя по фотографии.

От общения со Сталиным у И. Большакова выработался лишь своеобразный тик. Если вождю не нравилась сдаваемая им накануне ночью картина, министр весь следующий день проводил в Гнездиковском переулке с плотно закрытым одним глазом, и к нему боялись сунуться. Если же просмотр в Кремле проходил благополучно, Большаков появлялся в министерстве с широко открытыми глазами и по всем кабинетам неслось радостное “Открыт! Глаз открыт!”.

Тут, как говорят, “слышал звон...”. У Сталина действительно случались расхождения с ЦК и даже с Политбюро по поводу фильмов любимого им Александрова. Соратникам вождя, например, показалось, что в фильме “Встреча на Эльбе” немцы, наши недавние враги, показаны с излишней по тому времени симпатией. Но Сталин пересмотрел фильм и решил по-своему: “Картина сделана с большим знанием дела”. “Чересчур симпатичные” немцы были реабилитированы, а картина получила Сталинскую премию первой степени.

То же самое со следующим фильмом Александрова “Композитор Глинка”. Тут Политбюро вообще встало на дыбы: “Что это за “Славься, народ!” (так назывался фильм первоначально), если речь идет в основном о страдающем от царского и великосветского непонимания композиторе”. И опять в дело вмешался Главный кремлевский критик. Чересчур амбициозное название он, конечно, сменил, но самой картиной остался очень даже доволен. И когда попросил “товарищей” высказать свои недовольства, те замахали руками: после второго просмотра все “недовольства” отпали сами собой...

То же самое случилось якобы и с “Цирком”, считает “МК-Бульвар”. После просмотра фильма Сталиным – а только на это еще надеялись ставшие уже “готовить узелки” Александров и Большаков – Берия, интимно пожимая руку последнему, сказал: “Это не порнография, это любовь!..”

С БЛЕСТКАМИ, НО БЕЗ КОЛГОТОК

Теперь о главной “виновнице” скандала. Тогда, в 36-м, Орлова не была никем, кем названа в “МК”: ни народной СССР (стала ею только в 50-м вместе с Александровым), ни лауреатом Сталинской премии (удостоилась ее только в 41-м, когда премия вообще была введена, за же, кстати, “Цирк” и “Волгу-Волгу”). Не была Орлова в 36-м и кавалером орденов Красного Знамени и Ленина. Первый она получила через пару лет, в 38-м, а второй буквально через десять месяцев после первого – персонально, за так полюбившуюся вождю Стрелку в “Волге-Волге”. А 25 мая 36-го года, в день премьеры “Цирка”, ошалевшему от восторга зрителю кланялась лишь заслуженная артистка республики Любовь Орлова, ставшая ею еще за “Веселые ребята”.

Наконец, о непристойном якобы облике Орловой, который так возмутил пуританина Берию. Не в коротком платье с открытыми ногами отплясывала актриса на пушке, а в наглухо закрывавшем все тело трико. С блестками, правда, не без “эротичных колготок”. Уж это демонстрируемое столь часто по ТВ мог бы запомнить “МК-Бульвар”!

БЫЛИ ЛИ “ГЕРТРУДЫ” в 41-м?

Не отстает от “МК” и “Экспресс-газета”, поспешившая со своим юбилейным “эксклюзивом” об актрисе раньше всех. Будто боясь, что ее в “откровениях об Орловой” кто-то сможет опередить.

“Во время войны, – сообщает она со слов дальних родственников “звезды”, – работники “Мосфильма” уехали в эвакуацию в Алма-Ату. Орлову с Александровым поселили в доме, где жила семья. Так она сказала: “Как это, два Героя Социалистического Труда будут жить еще с кем-то?” И семью выселили из собственного дома”.

Ни в какую алма-атинскую “семью” Орлову с Александровым и его сыном Дугом (который, как утверждает та же родня, сразу после смерти матери, первой жены Александрова, был отдан в приют!) не определяли. На первое время их поселили в гостинице: не такая уж дыра была столица Казахстана на 24-м году советской власти! А вскоре режиссеру, его сыну, актрисе и прихваченному ею даже в эвакуацию аккомпаниатору Л. Миронову предоставили двухкомнатную квартиру в доме, который назвали “лауреатником” сообразно званиям поселенных в нем знаменитостей.

Во-вторых, какие Герои Соцтруда в 41-м году? Это звание возникло только в 60-х, и Орлова никогда им не обладала. А Александров стал “Гертрудой”, как тогда говорили, только в 73-м в связи со своим 70-летием.

ЧЕЙ ВСЕ-ТАКИ ЮБИЛЕЙ?

С этим александровским юбилеем опять визуальные накладки в “МК-Бульваре”. На двух фото сразу его выдают за 70-летний юбилей Орловой, которая не только не отмечала его в Доме кино, но и запретила, написав об этом Е. Фурцевой, упоминать о страшной для нее дате где бы то ни было.

Тем не менее на одном снимке, где настоящий и мнимый, отметивший свое 70-летие годом раньше, юбиляры красуются вместе, подпись: “Орловой – семьдесят. 1972 год. На юбилейном вечере в Московском Доме кино”. Второй снимок еще более загадочный: “Валентина Кузнецова (2-й режиссер, работавшая на “Эльбе” и “Глинке”. – Ю.С.) поздравляет Г. Александрова с юбилеем супруги”. И опять настойчиво годом раньше: “Москва. Дом кино. 1972 г.”.

Здесь же еще одно фото из “Скворца и Лиры” с неким резидентом, передающим Орловой-разведчице важные сведения, и подпись: “Поклонники найдут везде, даже в братской Чехословакии”.

После съемок “Весны” в Праге у Орловой действительно была там масса поклонников: чешские киношники затевали даже художественный (!) фильм о ней и Александрове. Но при чем тут “даже”, не говоря уже о глупости самой подписи?

КОГО ПОНЕСЛА ЛОШАДЬ?

Вернемся, однако, к эксклюзиву “Экспресс-газеты”.

“После одного из выступлений Орловой, – сообщает ее родня с чьих-то слов, – устроили бега (!), и она захотела прокатиться в коляске. Села, а лошадь понесла. Выбежал какой-то лейтенант, остановил лошадь. Она его покалечила. Так Орлова, выйдя из коляски, даже не посмотрела в его сторону”.

Опять же – “слышали звон...”. На самом деле речь всегда шла о другой артистке – М. Ладыниной. Для которой такой аттракцион – проезд в коляске во время концерта на стадионе – стал ритуальным. Таким образом она еще раз демонстрировала полюбившийся зрителям эпизод скачек из “Кубанских казаков”. На одной из таких демонстраций лошадь действительно понесла. Кстати, храбрецом был вовсе не лейтенант, а молодой рабочий. И дальше все, как в “Экспресс-газете”, только, повторяем, с Ладыниной...

Орлова тоже выступала на стадионах и до преклонных лет, говорили жалеющие ее люди, лазила там на бутафорские пушки, делая на них те “непристойные телодвижения”, которые так оскорбили нравственность Лаврентия Павловича...

ПОЧЕМУ МАРШАЛ НЕ СТАЛ ЛЕЙТЕНАНТОМ?

“Гриша Александров, – говорит его первая жена с соответственной фамилией Гришина, – рассказывал со слов деда. В фильме “Летят журавли” есть эпизод, когда одна дама в тяжелое военное время требует машину для увеселительной прогулки, хотя бы и медицинскую. Так вот этот эпизод “списали” с Орловой. Во время войны она захотела слетать в Ленинград, посмотреть на белые ночи. Было это то ли после Курской битвы, то ли после Сталинградской. И у маршала авиации затребовала под это дело самолет. Он возмутился. А она ему в ответ: “Вы хотите стать лейтенантом?!” И в итоге своего добилась”.

Допустим, вы в это поверили. Но обратите внимание на фразу “Было это то ли после Курской битвы, то ли после Сталинградской...” (когда каждая боевая машина была на счету! – Ю.С.). Но от Курской битвы летом 43-го года до ленинградских белых ночей в мае 44-го почти год, и вряд ли актриса, даже самая нетерпеливая, стала бы так загодя травмировать маршала авиации. От Сталинградской битвы (январь 43-го) до тех белых ночей, конечно, ближе, и, допустим, Орловой могло взбрести такое в голову. Но какие “белые ночи” в блокадном, в мае 43-го года Ленинграде? Одним словом, передаваемая из поколения в поколение туфта...

КТО КОМУ МСТИЛ?

Ну ладно бы “Экспресс-газета” и “МК-Бульвар”: название последнего говорит само за себя. Но даже “АиФ”, столь неравнодушный с некоторых пор к Орловой и Александрову (каждому из них он посвятил за последние два года по персональной статье), не мог удержаться, чтобы не вывернуть наизнанку самый, может, эстравагантный миф об актрисе.

Еще в 1997 году “Комсомолка” опубликовала в качестве призера на “лучшую новогоднюю историю” рассказ А. Сидоровой “Страшная месть Любови Орловой”. Речь в истории о призерше шла об ассистентке Александрова, в которую якобы на старости лет посмел влюбиться мэтр. Не желавшая этого терпеть Орлова дошла в своей мести ассистентке до такой изощренности, что надолго, а может, и навсегда отбила у той охоту влюблять в себя мужей знаменитых актрис. Прекрасная портниха и даже драпировщица Орлова, продолжает “Комсомолка”, расщедрилась скупить огромное количество такого же материала, из которого (и как она об этом пронюхала?) сшила себе новогоднее платье александровская пассия. И в считанные часы в ожидании гостей и ее, наперстницы, обшила им в доме всю мягкую мебель. Можно представить конфуз пришедшей на Новый год к Орловой с Александровым (всегда встречавшим праздник наедине, во всяком случае не в обществе ассистенток) гостьи, “низведенной до уровня дивана”. А заодно и положившего на нее глаз режиссера...

Спустя пять лет “АиФ” смело ставит на место “драпировочной” жертвы Орловой саму актрису, а ее недюжинные в этом плане способности и изощренность в мести присваивает другой “звезде”, менее знаменитой.

“Согласно легенде, – пишет газета, – Валентина Серова, всегда конкурирующая с Орловой в борьбе за популярность, узнала, что Любовь Петровна сшила себе новое платье из очень дорогого материала. Серова немедленно купила такой же материал, обила им свою мебель, а затем... пригласила в гости Любовь Петровну”.

В этом случае можно представить конфуз не только Орловой, “низведенной до уровня дивана” (надо, чтобы она еще в этом “диванном” платье пожаловала!), но и мужа Серовой, К. Симонова, если он был свидетелем этого. И если бы это случилось тогда, когда в его пьесе “Русский вопрос” Орлова в параллель с В. Серовой в другом театре играла американку Джесси...

СМОГ БЫ М. ШВЫДКОЙ ОТКАЗАТЬ ОРЛОВОЙ?

Этот вопрос навскидку по страницам только трех изданий, набор небылиц об актрисе, юбилей которой отмечали две с половиной недели. И не зря, видимо, Орлова так панически боялась своих юбилеев. Не столько, наверно, потому, что они выдавали ее немалый возраст, а потому, что становились поводом для рождения новых мифов и сплетен об актрисе. В этом смысле последний юбилей, который бы Орлова тоже наверняка в письме на имя М. Швыдкого “запретила”, оказался наиболее урожайным. Может, потому, что длился так непозволительно даже для Орловой долго...

Юрий СААКОВ

© "Литературная газета", 2002